Докладываю в Генеральный штаб. Н.Д. Салтыков. Изд.: Воениздат, 1983. Серия: Военные мемуары. 254 стр.
Автор
Николай Дмитриевич Салтыков – генерал-майор, офицер Генерального штаба. Википедия о нем позорно молчит, зато есть краткая биография, написанная его правнучкой на сайте Бессмертного полка.
Николай Дмитриевич был офицером Генштаба, а Генеральный Штаб – это не тот, который мы в детстве строили из веток и старой наволочки. Генштаб – «мозг армии», координирующий действия миллионов людей на половине континента. Генеральный штаб планировал и разрабатывал стратегические операции согласно директивам, поступавшим из Ставки во главе со И.В. Сталиным. В Генштаб стекалась информация о положении дел на фронтах и в тылу, о своих и чужих, там ее анализировали, заносили на карты и в сводки, разгадывали намерения врага и предпринимали ответные и/или упреждающие действия. Более подробно о работе Генштаба можно почитать в мемуарах генерала армии С.М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны».
При тогдашнем отсутствии спутников слежения и интернета, но при наличии лишь карандашей, перьевых ручек и ненадежной радиосвязи главной автономной боевой единицей был офицер Генштаба – разведчик, оператор (тот, кто сводит информацию о численности и передвижениях противника воедино и наносит на карту), связист, политрук, командир, солдат, аналитик – единый и неделимый во всех лицах.
Он выезжал/вылетал/выбегал в самое пекло на передовую, когда терялась связь с командирами и штабами или срочно нужны были самые свежие и достоверные сведения о происходящем на главных участках фронта. На месте офицер Генштаба проверял обороноспособность участка или его готовность к действию: все осматривал, подсчитывал, опрашивал личный состав. Добытые сведения оперативно анализировал, записывал, картографировал и скреплял собственными предложениями – в чем нуждается данное воинское подразделение, какие упущения в командовании, управлении, снабжении и как их устранить. На месте офицер следил, как выполняются приказания Генштаба и/или Ставки, потому что человеческий фактор никто не отменял и часто пропасть между отданным приказом и фактическим его исполнением бывала причиной провала целых операций. А после боя обязанностью офицера Генштаба было проаназировать действия командования и солдат, сделать выводы из ошибок и, опять же, немедленно предложить план по их исправлению. Если в штабе подразделения работа операторов и командования оставляла желать лучшего из-за межличностных терок, из-за некомпетентности и/или недостатка опыта работы, первейшая задача Николая Дмитриевича состояла в том, чтобы всех обаять, со всеми найти общий язык, кого надо – подучить, кого надо – смотивировать. Так как бросали офицеров Генштаба на острие вражеской атаки, то нередко им приходилось командование штабом прямо брать на себя.
Работа офицера Генштаба осложнялась тем, что, как можно догадаться, засланцев от высшего командования никто и никогда особо не жаловал. И воспринимали их в лучшем случае как нежеланных гостей, в худшем — как соглядатаев, только и мечтающих накопать компромата на командира и настучать начальству. Однако таких людей – стукачей и ловцов блох – в Генштабе не держали. Во время войны не компромат был важен, а точная оценка сил, действий/бездействий армии, четкие и дельные предложения по тактике и стратегии исходя из ежеминутно меняющейся обстановки.
И, конечно, то, ради чего все затевалось – доклады обо всем в Генштаб или напрямую в Ставку Главнокомандующего. Именно на основе таких докладов Генштаб/Ставка корректировали свой стратегический курс, принимали решения, куда и сколько дать подкреплений, как распределить ресурсы, какие кадровые перестановки предпринять.
Чего написал?
Воспоминания. Я бы даже сказала — доклад =0) о своих рабочих буднях, о службе. В книге почти отсутствует личное: личная жизнь, переживания, метания и проч. Не скажу, что Николай Дмитриевич производит впечатление такого уж сурового безэмоционального мужчины. Но всякие там рефлексии и трепетания ему точно были чужды. Цель написания книги четкая – дать представление о работе офицера Генштаба, и автор методично, порой скучновато, поставленную задачу выполняет. При этом он не вдается в излишние подробности, но больше обобщает, что делает его воспоминания маловысокохудожетсвенными, но весьма информативными. Кроме прочего Николай Дмитриевич после войны работал преподавателем военной академии и дополнил свою книгу рассекреченными данными, выдержки из которых приводит в книге, а так же цитатами из мемуаров фашистской стороны. Читать анализ и сравнения типа «что я знал/думал тогда» и «что я знаю об этом сейчас» — отдельное удовольствие.
«Доклад» Салтыкова под завязку наполнен аналитикой: вот его посылают на горячий участок фронта, вот он проводит тщательную проверку на месте (о, Николай Дмитриевич чертовски дотошен!), сводит информацию воедино и разрабатывает план, где по пунктам разжевано, что конкретно надо сделать: вот здесь и здесь отрыть траншеи, вот тут и тут оборудовать огневую позицию, вот тех – научить тому-то, а этих надрессировать делать то-то и то-то. Надо понимать, что с банальным незнанием, слабой выучкой солдат и некомпетентностью командования в начале войны сталкиваться приходилось на каждом шагу. Обучение военных проходило урывками, в страшной спешке, военспецов итак-то немного, и они еще гибнут на фронте, учить зачастую некому и негде.
Некоторые, самые важные и/или удачные доклады автор приводит почти целиком, по возможности снабжая ответами из Генштаба или даже Ставки – как они оценили его доклад, что приняли во внимание. Часто офицер Генштаба прежде отправки доклада начальству показывал его командиру подразделения, действия которого он, офицер, только что анализировал, чтобы командир мог тоже сделать выводы и не отходя от кассы исправить свои недочеты. Николай Дмитриевич, как все офицеры Генштаба, душой болел за свое дело, т.к. от скорости, с которой наладится работа в подразделении, зависел не только исход предстоящих боев, но и ход войны в целом.
И да, кроме прочего воспоминания генерал-майора Салтыкова можно читать как иллюстративный материал по теме кризисного управления кадрами =0)
Так о чем речь?
О том, что Великая Отечественная прежде всего – война нового типа, к которой никто не был готов, даже сам Адольф Алоизович. Да, технически фашисты оснастились лучше и по части военной теории/практики поднатаскались к 1941г. (правда, у них сильно проседала логистика, отчего и понадобился блицкриг). Советы же хоть очень старались и вышли на верный путь, точно определив, что, как и в каких количествах производить, но нарастить объемы производства и военное дело перестроить на новый лад не успели.
Как сочетать на поле боя разные типа вооружений и войск? Как всю эту ораву вовремя обеспечить едой, жильем и боеприпасами? Как грамотно пользоваться радиосвязью? Какие задачи ставить разведке/контрразведке? Как правильно сориентировать бога войны – артиллерию? В 1941-42 гг. от этих вопросов головы в Генштабе и в Ставке трещали так, что заграницей было слышно. Нам, потомкам, в основном известно все героическое, успешно осуществленное, логически завершенное. Но в начале войны танки с пехотой еще взаимодействовать не умели, летчики летали и погибали порознь, планы операций сообщились по открытым каналам, а про разведку тупо забывали (!) вплоть до 1943-го. Однако, нам, потомкам, вообще хоть что-то известно только благодаря тому, что предки быстро учились. Немалую роль в этой учебе сыграли офицеры Генштаба, исправно поставлявшие свежайший и точнейший фидбэк по тактическим и стратегическим решениям командования.
Литературные достоинства
Почти нет. Никакой лирики, самокопаний, личных воспоминаний. Чтение определенно не для удовольствия. Язык суконный, описания шаблонные. Можно грешить на «литературную обработку», и «обработчик» (литературная запись Е. Н. Цветаевой), возможно, является источником языковых клише и ритуальных славословий Великой партии и Советской власти. С другой стороны, чувствуется профессиональная деформация автора как штабиста, привыкшего к четкому, краткому, «докладному» стилю изложения.
Эмоциональной вовлеченности текст не вызывает – кроме тех моментов, где автор описывает сражения, в которых сам принимал участие. Особенно подробно и душуледеняще Салтыков рассказывает о боях за Керченский плацдарм. Вот тут да, пробирает до костей. Потому что написано без пафоса и завитушек, все тем же сухим казенным языком, который только и годится для того, чтобы читатель проникся ужасом происходящего. Ужасом и восхищением, гордостью за ежедневные подвиги, совершаемые героями (повествования).
Места действия
Кавказ, Кубань, заездами Южный и Северо-Западный фронт, Керченский плацдарм — в полный рост, 2-й Белорусский фронт.
Интересные подробности
Логичный, но не очевидный для обывателя факт: на войне всей полнотой информации обладает 1, максимум 2-3 человека. А решения может принимать только один. Просто потому, что если мнения о том, что делать, будут разные, то действия либо запоздают, либо окажутся недостаточными для достижения цели. Политруки разъясняли личному составу, зачем им воевать и как, но не рассказывали о том, что планируется. Вниз спускаются только конкретные приказы и ставятся конкретные задачи. Контекстом личный состав не владеет и даже генералы и офицеры Генштаба могли только по газетам и исходя из собственных соображений пытаться предугадать следующие действия командования.
Воображение не то что поражает, но просто парализует осознание того, какой огромный вал информации должно обрабатывать высшее командование. Масштабы всего что воюет, обороняется, атакует, ждет помощи, погибает в котлах, надрывается на эвакуированных заводах в тылу, рискует головой в разведке и партизанит по лесам, сражается на воде и под водой, пытается договориться с союзниками, союзничает с врагами, устраивает диверсии, предает и продает… масштабы, совершенно невпихуемые в отдельно взятую голову. И вот тут прозрение наступает: как же ценна в этих условиях дисциплина, моральный дух, четкое видение общей цели. И насколько тонкая линия отделяет непослушание от инициативы, провал и гибель сотен тысяч своих от успеха и гибели сотен тысяч чужих.
Психология на войне играет большую роль: начиная с банального настроя на победу, заканчивая привычкой отдельных командиров и целых армий обороняться или атаковать. Перестроить сознание солдата, чтобы он сам начал действовать по-другому, гораздо сложнее, чем обеспечить этого же солдата обмундированием, техникой и оружием.
ЦИТАТКА №1
Обучение и информирование личного состава: чтобы все знали, что делать по уставу, знали противника, возможности и способы использования своих оружия/техники и вражеских, тщательно проводили разведку и подготовку каждой операции. Вроде бы все перечисленное – саморазумеющиеся вещи, но… Важность совместных учений разных родов войск поняли не сразу, но как только увидели, как ловко фашистские танки и артиллерия взаимодействуют с пехотой и как совместно выступают бомбардировщики и истребители, так сразу начали мотать на ус.
ЦИТАТКА №2
В первые годы войны (хотя и потом тоже) происходила постоянная чехарда в командовании — командиров постоянно перенаправляют на те участки, которым они, по мнению Ставки, больше подходят по опыту и знаниям. И если в начале войны замены бывали неудачными, впоследствии, когда командиры показали себя в деле, набрались опыта и четко обозначились их сильные/слабые стороны, такая ротация шла только на пользу.
ЦИТАТКА №3
Николая Дмитриевича бомбит от плохо составленных карт, схем и документов J В последних двух главах книги происходит самое интересное: обобщение опыта по организации и подготовке операций, укрепленных позиций и обоснование жестких требований к правильному и точному ведению отчетности.
ЦИТАТКА №4
Кроме очевидного, что информация должна фиксироваться и передаваться по вертикали (командиры – солдаты – командиры), штабная бюрократия обеспечивает преемственность и слаженность действий по горизонтали – в условиях взаимозаменяемости (например, если полковой инженер погиб, его место занял другой) любой должен суметь вникнуть в каракули предшественника и быстро сориентироваться и организоваться.
Николай Дмитриевич понимает, что объективные обстоятельства не способствуют делопроизводству и документообороту, но извинений не принимает. Может показаться, что в условиях кровопролитных боев требовать своевременной отрисовки цветными карандашами на карте своих/чужих позиций, точного подсчета уничтоженной техники/живой силы – абсурд. А теперь представьте, что в штабе несколько часов после начала битвы эти данные не фиксируются или фиксируются приблизительно и их никто не проверяет (у меня тут люди гибнут, отстаньте вы со своими бумажками!). Дезинформация растет как снежный ком из отчета в отчет, добирается до Ставки в виде совсем уж фантастически искаженном и командование делает неправильные выводы и… «враг заходит в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя».
Итоги
Суровая документальная проза, сухая, лаконичная. Хотя описаний кровищи и дерьмища нет, чтение нелегкое и точно не развлекательное.
Кому читать?
БОльшая часть текста посвящена разбору ошибок и недостатков в работе штабов и командиров, поэтому будет интересно всем, кто интересуется работой военных или бизнес-штабов. Mustread для всех любителей военной истории и истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.
Кому не читать?
Тем, кто ищет в книге развлечения/отвлечения от дел и забот.
На одну полку с
Генеральный штаб в годы войны, в 2-х томах. С. М. Штеменко
Мозг армии, в 3-х томах. Борис Шапошников.
